Могу ли Я Забеременеть от Собаки

Когда мы ехали на съемку в загородный дом к тренеру тогда еще ФК «Зенит», а теперь — клуба «Уфа» Сергею Семаку и его жене Анне, то весьма приблизительно прикидывали, с чем нам придется столкнуться, — шутка ли, семеро детей! Правда, двое — старшая Майя и пятилетний Савва — принять участие в нашей затее не смогли. Но пятеро тоже выходили за границы нашего опыта. И здесь всех ждал сюрприз: каждый со своим характером, Семен, Иван, Татьяна, Варвара и Илария звучали как ноты (допустим, отсутствовали до и ми). И при этом составляли идеальную гамму — то, как послушно дети выполняли любую просьбу Сергея, тоже заставило нас призадуматься о жизни. Но все мы знаем, что за каждым великим мужчиной стоит женщина, и больше всего нас интересовало, как хрупкой красавице Анне удается организовать жизнь такого разнообразного коллектива. И мы очень признательны Ане за честный и откровенный рассказ, который, мы надеемся, научит кого-то состраданию, а кого-то любви. Мы, например, начали прикидывать, сколько кто еще успеет родить детей. Ну хотя бы четырех! И одного обязательно усыновить. Или удочерить.

О детстве

Я думаю, многое из того, что происходит со мной сейчас, корнями из детства. Я выросла в большой семье — нас было трое, и в 1980-х она считалась многодетной. Уклад наш был патриархальным — родителей мы до сих пор называем на «Вы», и я не могу себе помыслить другого обращения. В моей жизни огромную роль сыграли трое мужчин: дедушка, который по сути был главным, отец и мой крестный, тогда молодой деревенский священник. Семейные порядки были заведены дедом: его четверо сыновей носили грубую одежду, спали на солдатских кроватях и почитали старших. Он был военным, одно время жил в Петербурге на Васильевском острове, потом отправился на военное задание в Семипалатинск, где испытывал атомную бомбу — был первым человеком в мире, приблизившимся к ядерной воронке сразу после взрыва, чтобы сделать замеры. Несмотря на строгое воспитание, он дал отцу возможность стать тем, кем он захочет, — и отец выбрал музыку, выступал с рок-группой Бари Алибасова «Интеграл», а потом пришел в церковь. Дело было так: в 1970-х он фарцевал, был стилягой, выменивал иностранцам предметы старины на виниловые пластинки. И однажды ему в руки попало издание Евангелия. Случай этот пришелся на период, когда он задавался вопросами бытия. Книга раскрыла ему глаза. Он отправился в церковь и попросился на работу кем угодно. Уже потом он стал петь в хоре и писать церковную музыку. Наш дом находился в квартале у церкви Белая Троица, единственного храма, который был открыт в Твери в то время. Мы поселились в добротном деревянном доме постройки годов 1950-х: с подвалом, чердаком, резными ставнями и вишневым садом. Мы всегда проводили время на природе — утром я могла из окна упасть прямо в грядку с клубникой, а домой часто возвращалась через форточку, пока в один прекрасный день не застряла в ней. С папой мы гуляли по лесам и лугам, и он рассказывал нам про растения и целебные травы. Вокруг нас жили одни священники, все мои друзья детства стали батюшками и матушками. Нашими гостями были монахи, странники, босоногие юродивые, нищие. Под впечатлением от их визитов мне казалось очень романтичным играть в нищенку: я надевала старую одежду, цепляла на нее репейник, шла в церковь и оттирала там воск с пола. Однажды мама разбила копилку и сказала, что у нас закончились деньги. «Что, — обрадовалась я, — мы наконец-то будем стоять на паперти?!»...